Люди могут быть расколоты, но только до какой-то степени. В самой глубокой глубине самих себя они должны найти равновесие, должны примирить себя со своими поступками, иначе жизнь невозможна. Тут речь идет о тончайшем балансе, о внутренних весах, на которых человек взвешивает свои слова, мысли, чувства, свое чувство страха и чувство стыда. Другое дело, что эта точка равновесия скрыта так надежно, что о ней не знают ни сослуживцы, ни партийный комитет, ни даже близкие. Тем более о ней не знает внук, через полвека сочиняющий этот интернет-роман о своем деде.

Суд прошлого с позиции настоящего отдает дешевкой. К тому же сюда вмешиваются очень понятные и даже вечные мотивы: дочь-диссидентка судит отца-конформиста. Дети судят родителей по самым суровым законам, внуки проявляют мягкость и понимание. А что делают правнуки? Им, вероятно, все это уже непонятно.

Факты чередуются, противореча друг другу. Объяснить их мог бы только сам Владимир Исаакович, но он уже не объяснит. Может быть, он вообще не видел здесь противоречия: как коммунист осуждал врагов партии, как приличный человек помогал своим друзьям. Или умышленно говорил "правильные" вещи, желая уберечь дочь от неправильных выводов и поступков?

Вот отрывки из писем, которые мне писала Людмила Владимировна, дочь В.И., которую в семье называли просто "Мила".

 Генерал и его дочь. Судя по дворцу на заднем плане, это Архангельское. Посмотрите на лица: не угадываются ли тут уже будущие разногласия жизненных устремлений? С какой энергией он рычит и какое отстранение на ее личике с опущенными веками!

 Леша!
Действительно, родители не переходили на другую сторону, а поддерживали отношения с родственниками арестованных, в частности с Доронами, но это не исключает того, что отец оправдывал арест врачей.

Лена Заславская — дочь Доры Заславской и Аркадия Литвака — знакомых родителей еще по Одессе. Именно Литваку отец и передал поолушубок, но он был не детский писатель, а журналист. Вообще Лену они очень поддерживали, и материально и морально. (Когда родителей посадили, ей было 18 лет). Когда Аркадий Литвак вышел без права проживания в Москве, отец ездил в Малоярославец, чтобы там подыскать ему какое-то жилье. А после реабилитации они несколько лет (от "лето") жили у нас на даче в Валентиновке.

Света Гаркуша (за ней ухаживал Миша) часто бывала у нас дома, но арест ее сестры Жени Ширшовой отец считал правильным — соглашался с официальным обвинением ( уж не помню каким). На самом же деле ее отправил в ГУЛАГ Берия за то, что она отказалась его полюбить. Да и в чем могла

быть виновата эта молодая, далекая от политики женщина? Но даже Ширшов  — Герой Советского Союза— не смог ее вытащить, так она и погибла в лагере, остался маленький ребенок, а Ширшов спился.

Леша! И я отлично помню, как он говорил про Женю Ширшову, что ей так и надо ( не мне, но при мне). Ее обвинили, кажется, в фарце. Даже не зная истинных причин ареста, можно было бы просто по-человечески пожалеть молодую женщину, мать ребенка, явно не представляющую собой
никакой общественной опасности — но этого не было. Что посадили правильно, а если дали слишком большой срок — то это меня не интересует. Эти слова я хорошо помню. Мама ее очень жалела.

И еще. Когда Литваки вернулись, родители дали им довольно большую сумму денег. Правда, потом они эти деньги вернули, но когда деньги давались, не было никакой уверенности, что они смогут это сделать, скорее наоборот.

Академик Петр Петрович Ширшов. На пиджаке орден Ленина.

Актриса Евгения Горкуша в фильме "Пятый океан"